Аймери Монтескью-д’Артаньян: «Через десятилетия, через века — Россия неизменно будет здесь»

По случаю выхода в России нового романа Нат Конат «Д’Артаньян: неизвестная глава» корреспондент АН побеседовала с потомком мушкетёров и экс-сенатором Аймери Монтескью-д’Артаньяном. Он высказал своё мнение о новой книге, перспективах российско-французских отношений, а также о деятельности Ордена мушкетёров. Ответы на родном языке он разбавлял фразами на русском языке.

— Почему никто во Франции не написал продолжение книги о д’Артаньяне после обнаружения новых любопытных фактов в его биографии?

— Мы слишком скромные (шутит по-русски). Конечно, новые исторические факты о нём многим интересны. Когда я приезжаю в Россию и представляюсь Монтескью-д’Артаньяном, люди широко открывают глаза. Я показываю паспорт — и люди удивлены и очарованы.

— Трудно представить сегодня, что если бы Дюма случайно не обнаружил псевдо-мемуары д’Артаньяна, написанные его коллегой, то о нём сегодня мы могли бы ничего и не знать. Как почти ничего не знают о ваших предках, несмотря на то, что они были реальными маршалами, по сравнению с д’Артаньяном, который успел им стать только в романе Дюма.

— Да, вы правы. У нас были маршалами Жозеф и Пьер де Монтескью-д’Артаньян. Последний, причём, был маршалом достаточно известным. После битвы при Денен он спас Францию от англо-австро-голландского нашествия.

— Дюма осветил так ярко одно из ответвлений вашего родового дерева, а имя самого дерева — рода, остававшегося на службе у короля веками, было им забыто. Разве это не было немного досадно?

— Нет, я спокойно к этому отношусь.

— Тогда почему вы добавили к своей фамилии — Монтескью — вторую часть: д’Артаньян?

— Я подумал, что было бы обидно, если бы это известное имя исчезло в ночи.

— Так любой может присвоить эту фамилию для того, чтобы её сохранить?

— Конечно, нет. Мне на это дал своё разрешение Государственный совет по причине родственных связей. Сегодня здесь вы говорите со старейшиной, потому что я из старейшего рода. Члены семьи Монтескью, естественно, вступали в браки и теперь имеют разные фамилии. Все их мы не используем, иначе понадобится складная визитная карточка.

— Я читала, что ваш род во Франции — самый древний.

— Во всяком случае, среди аристократии. Кстати, для меня было очень большим сюрпризом, когда в прошлом году меня пригласили в Пекинский университет прочитать лекцию на удивительную тему — о семье Монтескью. Я был крайне удивлён. Скоро меня, вероятно, пригласят в Китай, чтобы познакомиться с потомками семьи Конфуция. Род Конфуция гораздо более древний в сравнении с родом Монтескью.

— Если ваш род не так древен, как род Конфуция, вы, возможно, знаете, к какому веку он восходит?

— На эту тему есть один исторический анекдот. Мой предок сказал Людовику XIII: «Это я должен сидеть на вашем троне, потому что мой род гораздо старше вашего». А если серьёзно, то есть книга Шарля Самара, в которой говорится, что мы произошли от Меровингов — где-то VI век. Я знаю от одного генеалога, что в период Карла Великого один из моих предков был задушен по его приказу.

— Тем более непонятно: почему, с учётом всего сказанного, не французы об этом пишут, а русские интересуются д’Артаньяном и пишут книгу на основе вновь открывшихся фактов?

— Мы не можем конкурировать с Дюма. Он написал замечательный роман. На его основе создано столько фильмов! Например, с Боярским.

— Значит, французы не стали писать продолжения д’Артаньяна из опасения, что не поднимутся до уровня Дюма. Нормально ли воспримут французы книгу о знаменитом мушкетёре, написанную в России?

— Почему нет? Если автор имеет творческую изобретательность для описания приключений д’Артаньяна, то такая книга может стать бестселлером. Но, конечно, трудно что-то написать об этом герое после Дюма.

— К чему вообще сравнивать с Дюма? В продолжении той истории д’Артаньяна, которая вышла в России, помимо новых фактов из его жизни упоминается также о значительных контактах, которые уже в то время имели место между Россией и Францией. Об этом ранее вообще ничего не было написано.

— С учётом популярности д’Артаньяна многие, конечно, хотели бы узнать о других периодах его жизни. Возможно, он играл роль посланника, конечно не официального, который поддерживал контакты с представителями России. Например, мне известно, что он сопровождал одну особо важную русскую персону на дороге Ланс.

— Кому, по вашему, может быть интересен новый роман?

— Уже есть огромное количество читателей романа «Три мушкетёра». Это число показывает, что роман их соблазнил. И если есть что-то новое, что выглядит продолжением, то это непременно заинтересует.

— Кстати, о продолжении. Вы являетесь продолжателем дела мушкетёров и руководите Орденом современных мушкетёров, который создал ещё ваш отец. Чем он сейчас занимается?

— Каждый год в середине сентября в городе Жерс по традиции проводится мероприятие под названием «Главная глава». Есть также другие мероприятия по всему миру. В частности, в Москве. Там есть русские мушкетёры. Например, Дмитриев, Якунин. На открытии выставки униформы и оружия мушкетёров в Москве я встретил Владимира Мединского. Он мне сказал, что тоже хотел бы стать мушкетёром… Сегодня в мире 4000 мушкетёров. Это немало. Сюда входят, конечно, и отцы, и деды. Я, например, третий капитан современных мушкетёров.

— 4000 в мире… Действительно немало. Немного похоже на масонскую ложу. У вас тоже нет протоколов?

— У нас всё официально и открыто. Есть снимки мероприятий и встреч.

— Известно, что в Ордене мушкетёров состоят Кустурица, Ди Каприо и даже некоторые короли.

— Король Швеции, принц Монако…

— В сегодняшней напряжённой ситуации в мире пытается ли Орден что-либо сделать для того, чтобы, например, восстановить нормальные отношения между Россией и Францией? Особенно с учётом того, что в России уже достаточно современных мушкетёров. Ведь отношения сегодня реально ужасны.

— Четыре последних посла России во Франции — они мушкетёры. Алексей Мешков — он мушкетёр, Александр Орлов тоже мушкетёр. Я очень сожалею о сегодняшней ситуации в отношениях между Россией и Францией. И присутствие таких важных персон со стороны России и Франции, которые принадлежат к компании мушкетёров, — это действительно средство осуществления дипломатии.

— Помимо Ордена вы долго оставались сенатором Франции и, наверное, сохраняете контакты, которые как-то могут влиять на ситуацию.

— Международные вопросы остаются в компетенции Президента Республики. Это он даёт инструкции министру иностранных дел. Но я думаю, что, учитывая уровень русских и французов, представленных в Ордене мушкетёров, было бы хорошо хотя бы начать обсуждать эту проблему и задаться вопросом по поводу этой войны. Я ненавижу войну. Я не был на войне, но я видел Афганистан, когда приезжал поддерживать Масуда. Я видел её в Ираке с курдами. И я могу с уверенностью сказать, что ненавижу войну. Если мы сможем найти решение о прекращении этой войны, я первым буду более чем счастлив.

— Кстати, парадокс получается: мушкетёр, который ненавидит войну… Между тем во многом благодаря войне они зарабатывали деньги.

— Лучше избегать войн и иметь иную профессию, чем солдат.

— То есть для потомков мушкетёров лучше прекратить войны и просто обеспечивать безопасность государства?

— Для обеспечения безопасности, определённо, необходимо быть вооружённым. И доказательство этого — именно война. Но война — это худшее из решений. И тот факт, что люди в их кабинетах, хорошо отапливаемых и прекрасно вентилируемых, решают вопрос смерти для сотен тысяч людей, я нахожу чудовищным. Я мирный человек — ещё в большей степени после того, как в Афганистане и Ираке я видел эту катастрофическую ситуацию.

— В мире время от времени возникали и возникают территориальные проблемы. Но они не портили отношений между странами до такой степени. Что ещё мешает России и Франции в их нормализации помимо Украины?

— Кроме Украины других проблем нет. Традиционно, несмотря на Наполеона, несмотря на трудный период коммунизма в 40–50-х годах и почти до 91 года, отношения между Советским Союзом — Россией и Францией были нормальными. Де Голль играл в этом значительную роль, потому что в его время Франция была посредником. У неё были союзники в Америке, но друзья в России. Это было традицией.

— Вы опытный политик и участвовали также в качестве наблюдателя на выборах Президента в России. Интересовал ли этот опыт кого-то из руководства Франции?

— Мне абсолютно не интересны их суждения. Я исхожу из того, что Россия будет всегда присутствовать здесь. Через 10, через 20 лет, через 100 лет, через века — она неизменно будет здесь. Поэтому было бы хорошо иметь мирные отношения с Россией. И я сожалею об этой войне, но она была инициирована со стороны…

— После того как мы дошли до такой ситуации, сможем ли мы однажды вернуться к идее, о которой говорил де Голль, упоминая Европу до Урала? Или она окончательно потеряна?

— Конечно, не окончательно. Это был мирный проект, который интегрировал Россию в Европу ещё больше. Процитирую Андре Мальро (французский писатель, герой Французского Сопротивления, министр культуры в правительстве де Голля. — авт.), которого я имел удовольствие видеть время от времени. Как-то я его спросил: «Мсье министр, вы думаете, Россия относится к Европе или Азии?» И он ответил: «Россия — она русская». Россия — это значимая страна. Её безграничная территория, её литература, музыка, композиторы занимают огромное место в цивилизации. Расскажу ещё один маленький анекдот. Мой дедушка по линии матери присутствовал на первом представлении «Весны священной» (балет Игоря Стравинского, премьера которого состоялась 29 мая 1913 года в Театре Елисейских Полей в Париже в рамках Русских сезонов) во Франции. Он мне рассказывал, что люди дрались в зале. Одни говорили, что это гениально, а другие — что это скандал. Это музыка, которая ничего общего не имеет с Моцартом или Бетховеном, но это было творение экстраординарное.

Большое вам спасибо за интересную беседу.

Источник: argumenti.ru