Константин Симонов и Кубань: во время войны писатель трижды приезжал в край

Константин Симонов и Кубань

Военными писателями, как и солдатами, не рождаются. Ими становятся по велению времени.

По велению времени

Таким временем в современной истории стала вторая половина тридцатых и первая половина сороковых годов. Надвигались испанские события, Халхин-Гол и финская кампания. Фашизм готовился к военному броску на Советскую Россию.

Время тревог и опасностей, канун большой и страшной войны требовали своих летописцев. И одним из них стал молодой, талантливый поэт и драматург Константин Симонов.

Выросший в семье военного, с детства познавший гарнизонную жизнь, прошедший трудовую закалку среди московских металлистов, получивший высшее литературное образование и окончивший курсы военных корреспондентов, он был к этому времени таким человеком, который при определённых обстоятельствах мог стать и военным писателем. И он им стал.

Более того, Константин Симонов в сознании нашего народа был, есть и останется одним из первых среди когорты талантливых летописцев Великой Отечественной войны — от её первого тяжкого лета, когда в боях под Могилёвом он оказался на волосок от гибели, до победной весны сорок пятого, когда в числе трёх военкоров ему довелось освещать процедуру принятия маршалом Георгием Жуковым безоговорочной капитуляции германского вермахта. И роковые и победные годы войны Симонов талантливо показал в ярчайшей трилогии «Живые и мёртвые», которую по праву можно назвать реквием в прозе.

Константин Симонов в Гулькевичах.

Фото из архива автора.

Константин Симонов стал военным писателем ещё до начала Великой Отечественной войны. Многое в надвигающейся войне Симонов почувствовал и понял раньше других. И о многом уже тогда написал впервые. Это он устами Сергея Луконина из своей довоенной пьесы «Парень из нашего города» говорит: «…победу одни живые не делают. Её пополам делают: живые и мёртвые. А война ещё только начинается. Пройдёт, может быть, много лет, и за много тысяч километров отсюда, в городе… в общем, в последнем фашистском городе поднимет этот последний фашист руки перед танком, на котором будет красное, именно красное знамя».

Константин Симонов оставался военным писателем и после завершения Великой Отечественной войны. «Я до сих пор был и продолжаю оставаться военным писателем», — признавался он в 1966 году. Пройдут десятки лет, а мы будем снова и снова, говорил писатель, возвращаться к этой великой и страшной войне.

Война во всех измерениях. Такой довелось увидеть и почувствовать её Константину Симонову. От Чёрного до Баренцева моря и от Сталинграда до Берлина, от первого её дня и до последнего, от фронтовых штабов до солдатских окопов пролегли военные дороги писателя. Редко кто узнал войну так широко и глубоко.

Были на войне и такие места, где он побывал не один раз. Одним из таких мест является Кубань. Свидетельство тому — страницы его произведений, воспоминания писателя и благодарная память кубанцев.

Фронтовое знакомство с Кубанью

Трижды приезжал он на Кубань в военные годы — в январе — феврале — марте 1942 года и в январе — феврале 1943 года. С военными событиями на Кубани связаны такие его произведения, как стихи «Не той, что из сказок…», «Корреспондентская застольная», очерки «Краснодар», «Гулькевичи — Берлин», «Русская душа» и некоторые другие. Печальная фронтовая история, свидетелем которой он стал в Новороссийске, вошла потом в пьесу «Русские люди» (романтическая любовь Шуры к политруку Ильину). Одними из первых слушателей ещё неопубликованного стихотворения «Жди меня, и я вернусь…» в январе 1942 года были новороссийцы.

В дневниках «Разные дни войны» Константин Симонов пишет, как впервые военная судьба забросила его на Кубань. К двум часам дня 1 января 1942 года он с корреспондентом «Правды» М. Мержановым оказался над Краснодарским аэродромом. Накануне здесь выпал глубокий снег, и минут сорок самолёт не давали посадки. Наконец, истратив всё горючее, лётчик лихо приземлился, маневрируя между застрявшими на полосе самолётами. До города шли пешком. Затем сели в трамвай и доехали до штаба фронта. Второго-третьего января писатель готовит статью об успешной высадке десанта в Крым, беседует с командующим фронтом, офицерами штаба, вечером 3-го уезжает в Новороссийск и на сутки останавливается в редакции армейской газеты «На штурм». Здесь в течение нескольких часов написал очерк «Предатель», который в этот же день был опубликован в армейской газете, а позже — в «Красной звезде».

Константин Симонов с санитарками.

Фото из архива автора.

После войны редактор газеты «На штурм» Ю. М. Кокорёв вспоминал о том, как вечером, после возвращения Симонова из Крыма, они отогревали и откармливали его и Мержанова в редакции газеты, а потом Константин Михайлович стал читать им свои стихи. Одно стихотворение звучало как мольба и клятва одновременно. Особенно сам рефрен «Жди меня», которым зачиналось большинство строк:

Жди меня,
и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди…
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера…

Уже по первым строкам стало понятно, что слушатели познакомились с ярким произведением гражданской лирики. А Симонов всё читал, нажимая на рефрен «Жди меня…», который звучал и звучал как молитва.

Закончив читать, он сообщил, что написал его накануне ночью и предложил опубликовать стихотворение в армейской газете. Стихи очень понравились, но я посчитал их слишком лирическими для военной поры и отказался. И бил себя по лысеющей голове потом, когда это замечательное стихотворение после скорой публикации в газете «Правда» стало всенародно известным и любимым в тылу и на фронтах».

В полдень 7 января Константин Симонов возвратился в Краснодар, где в этот и на следующий день работал над очерком «Последняя ночь» в помещении редакции краевой газеты «Большевик» (ныне «Вольная Кубань»). Утром 9 января писатель вылетел в Москву.

В феврале — марте 1942 года Константин Симонов вторично посещает Кубань. На этот раз совсем кратковременно. В последних числах февраля он останавливается на ночлег в станице Крымской по пути в Керчь, а 8 марта делает остановку в Краснодаре, возвращаясь из Крыма в Москву.

«Не забуду вас, Марья Ивановна»

Наиболее продолжительным был его третий приезд на Кубань — в январе — феврале 1943 года. «Зимой 1943 года, — вспоминает Константин Симонов, — я пробыл на Кавказском фронте около месяца, с середины января до освобождения Краснодара». Далее он пишет: «В один из этих дней мы вошли вместе с войсками в лежавшую почти на границе со Ставропольем большую кубанскую станицу Гулькевичи. Когда война пошла дальше, в ней разместились штабные учреждения фронта, в том числе узел связи, поблизости от которого, как всегда, лепились корреспонденты. Отсюда уезжали на передовую, сюда возвращались, чтобы передать в Москву материал…». «Квартировали мы там же, где заночевали в день освобождения Гулькевичей, на улице Школьной, в доме Марии Ивановны Новиковой, пожилой женщины, у которой многие из её близких были на фронте, и она относилась к нам, сравнительно ещё молодым людям, истинно по-матерински, с молчаливой самоотверженностью и заботливостью. Я не раз за войну вспоминал эту прекрасную женщину. В одном из фронтовых блокнотов остались строчки, которыми должно было начаться стихотворение:

Нет, я не забуду вас,
Марья Ивановна,
Солдатская мать
из деревни
Гулькевичи…

Нахлынули другие события, стихотворение так и осталось недописанным, но спустя два года, зимой сорок пятого, когда уже далеко на чужой земле думали о близкой победе, я написал восемь строчек, в которых был отзвук той зимы сорок третьего, той женщины, той материнской заботы…».

Сергей Платонов.
Гулькевичи — Краснодар — Москва.

Константин Симонов и Кубань: о встрече писателя с жителями Гулькевичей

Фото: зампредседателя горисполкома Гулькевичей С. Платонов вручает Константину Симонову удостоверение почетного гражданина города. Фото: из архива автора.

Вот эти восемь строк, которым по праву принадлежит почетное место в антологии лучших стихотворений военных лет, которые так близки нашему сердцу.

Не той, что из сказок,
не той, что с пелёнок,
Не той, что была
по учебникам
пройдена,
А той, что пылала
в глазах воспалённых,
А той, что рыдала, —
запомнил я Родину.
И вижу её, накануне победы,
Не каменной,
бронзовой,
славой увенчанной,
И очи проплакавшей,
идя сквозь беды.
Всё снесшей,
всё вынесшей
русскою женщиной.

В очерке «Гулькевичи — Берлин» Константин Симонов рассказал о том, как по вечерам заходил в дома жителей, из которых угнали на работу в Германию шестнадцати-семнадцатилетних подростков, сыновей и дочерей.

«Я шёл из дома в дом, — пишет писатель, — и через два в третьем пустовала кровать, и лишившиеся своих детей матери с сухими, давно выплакавшими все слёзы глазами рассказывали мне о том, как уводили в рабство их детей. И была в этих рассказах безысходная тоска, напоминавшая о далёких диких временах татарского ига, о Батыевом нашествии, о несчастных полонянках, которых безжалостно волокли по степи за своими конями насильники…».

Из Гулькевичей ушло на Берлин несколько поездов с награбленным у граждан и организаций имуществом. В двух из них в прицепных вагонах вывезли несколько десятков подростков. В памяти гулькевичан они остались как «поезда рабов».

Во фронтовых дневниках Константина Симонова есть и другие записи, относящиеся к Гулькевичам:

«…Кузьма Осипович Пантелеев, бывший партизан Гражданской войны, из-за ранения не мог уйти со своими. Работал при немцах санитаром в больнице под чужим именем. …Когда немцы перед уходом заминировали больницу, хотели взорвать, он перерубил провод топором».

12 февраля 1943 года, на рассвете, Константин Симонов с фотокорреспондентом «Красной звезды» Халипом въезжает в Краснодар вслед за освобождавшими его войсками.

«Мосты взорваны… Халип беспрерывно снимает. Добираемся до центра. На окраинах ещё бьют орудия. Где-то за квартал, за два винтовочных выстрела и очереди. Город изуродован бомбёжками старыми и новыми, обстрелом, взрывами и пожарами. Но улицы всё равно полны встречающих армию людей… В руках у людей несколько флагов — красных, сохранённых под страхом смерти».

Обо всём увиденном и услышанном в это время в городе писатель пишет очерк «Краснодар».

05 сентября 2019

Константин Симонов и Кубань: во время войны писатель трижды приезжал в край

14 февраля Константин Симонов получает из редакции указание перебраться к Ростову на Южный фронт и на автомобиле через стык двух фронтов отправляется в путь по февральским раскисшим дорогам. Ехали два дня, чтобы скоротать время, стал сочинять стихи. Было холодно, писать не хотелось, и Константин Симонов сочинял их по памяти. Когда подъехали к Батайску, стихи, известные теперь как «Песня корреспондента», были готовы.

Как знать, будь кубанские дороги того времени более благоустроенными, родились бы именно на Кубани эти лихие строки: «От Москвы до Бреста нет такого места, где бы не скитались мы в пыли…»

Так закончился третий период фронтового знакомства Константина Симонова с Кубанью.

Почётный гражданин Гулькевичей

Прошли годы, почти тридцать лет. В 1971 году редактор гулькевичской газеты «Прикубанская искра», один из старейших журналистов Кубани Евгений Михайлович Ересько, рассказал заместителю председателя горисполкома Платонову о пребывании Симонова в Гулькевичах в военную пору и предложил обратиться к нему с просьбой приехать на Кубань, посмотреть на возрождённые после страшной войны её ухоженные земли, города, станицы и хутора. Встретиться с героями его военных очерков. Ответ пришёл быстро. Константин Симонов сообщил, что хорошо помнит Кубань военной поры и обязательно приедет на два-три дня.

Май 1971 года. Просторный зал Гулькевичского Дворца культуры так и не смог вместить всех желающих. Казалось, всё население небольшого кубанского города стремилось попасть сюда. Что же так взволновало и убелённых сединой ветеранов, и непоседливых школьников? Все они спешили увидеть и послушать известного в стране и далеко за её пределами Константина Симонова.

Зал уже давно был переполнен, а люди всё подходили, становились в проходах, толпились у открытых дверей, собирались на площади у Дворца культуры.

И вот он вышел на сцену зала. Гром оваций заполнил теперь и всё оставшееся в нём пространство. Высокий, не по годам стройный, в лёгком сером костюме, он стоял, благодарно прижав руки к груди, чуть наклонив вперёд голову с короткими седыми волосами. Ласково и внимательно всматривались в зал чуть печальные, так много повидавшие на своём веку симоновские глаза.

После кратких официальных приветствий он прошёл к трибуне и сказал:

«Я постараюсь ответить на все вопросы, но прежде всего я хочу прочитать одно стихотворение». И стал читать «Не той, что из сказки…».

Зал замер. Тихий, чуть картавый голос Симонова зримо создавал образ Родины военной поры, в котором она вставала во весь рост в своём скорбном и героическом облике. Симонов закончил читать и добавил, теперь уж совсем потрясённым слушателям:

«Когда я писал это стихотворение, я вспоминал женщину из Гулькевичей. Её имени нет здесь, но вспоминал я именно её — Марию Ивановну Новикову, у которой я квартировал в 1943 году на улице Школьной».

И все присутствовавшие в зале поняли, что они стали свидетелями очень важного события в жизни их города, своей жизни. Их землячка, простая женщина, которую многие знали или хотя бы видели, является реальным прообразом одного из лучших стихотворений советской военной лирики. Затем Константин Симонов стал вспоминать:

«Когда мы входили в Гулькевичи в 1943 году, чувства наши были сложные. Радостно — от сознания, что бьём немца теперь мы. А не он нас. Драпает он, а не мы. Горько и печально — от картины страшных разрушений, от рассказов уцелевших жителей о зверствах фашистов. Такая огромная беда лежала на всех, что тот морозный, солнечный январский день казался чёрным. В жизни такое не бывает, чтобы день был чёрным, а в памяти, видимо, может быть».

Потом были стихи об ожиданиях, о верности, о разлуке. И, конечно, «Жди меня…»:

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать
Как никто другой.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть, друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить, не спеши.

… Читал всё, что просили. Обаяние творчества сливалось с обаянием личности гражданина и поэта. Равнодушных в зале не было. До ночи продолжалась эта незабываемая встреча.

Константин Симонов встречался со школьниками города, с рабочими на предприятиях. Исполком городского Совета депутатов трудящихся принял решение о присвоении писателю звания «Почётный гражданин города», и на одной из встреч ему были торжественно вручены удостоверение почётного гражданина и специальная лента.

Местный поэт Евгений Смык посвятил Константину Симонову стихи. Редакция газеты «Прикубанская искра» организовала встречу писателя с жителями города, о которых он писал в очерке «Гулькевичи — Берлин».

До последних дней жизни не порывал связей с Кубанью Константин Симонов. Представители из Гулькевичей бывали у него в Москве, а он ещё раз приезжал в этот ставший ему близким кубанский город.

Память живёт в народе

… На Кубани, как и по всей стране, свято чтут память Константина Симонова. Его именем названа бывшая Школьная улица в Гулькевичах. В 1983 году на доме, где он останавливался в 1943 году, установлена памятная доска. В местном музее ему посвящена отдельная экспозиция.

Писать о войне и о людях на войне нелегко. Особенно если, как говорил Лев Толстой — любимый писатель К. Симонова, «представлять фронтовую жизнь без прикрас в настоящем её выражении — в крови, в страдании, в смерти».

Именно так, правдиво и сурово, без прикрас, писал военный писатель Константин Симонов. Именно поэтому так неразрывны память о народном подвиге в годы Великой Отечественной войны и творчество Константина Симонова, посвятившего всю свою жизнь, отдавшего весь свой талант Родине и её защитникам.

Гулькевичи — Краснодар — Москва.

Источник: argumenti.ru