Юные стукачи Страны Советов

Вряд ли нарком просвещения СССР Андрей Бубнов, подписывая в 1934 году закон, разрешающий школьникам доносить не только на своих родителей, но и вообще — на всех подряд, мог подумать, что его самого уже в 1938 году по доносу подросших вчерашних учеников тоже поставят к пролетарской стенке.

Если бы знал, вряд ли стал визировать документ, предписывающий советским учебным заведениям немедленно давать официальный ход любой жалобе учащихся на своих пап и мам, братьев и сестёр, дедушек и бабушек, соседей — в общем, на всех подряд. Но таковая партийная строптивость даже прояви она наркомом, конечно, ничего бы к лучшему не изменила. Он и подписал…

Пионер — не всем ребятам пример?

В тридцатые годы т.н. «стукачество» было возведено в стране в ранг официальной борьбы с мнимыми и натуральными «врагами народа». (Первых почему-то было несоизмеримо больше, чем злодеев настоящих — «АН».)

Особое внимание в этом увлекательном марафоне взрослое партийное руководство уделяло именно подрастающему поколению, придав процессу характер чуть ли не увлекательной детской игры в «казаки-разбойники», в которой почему-то все участники в результате оказывались… именно разбойниками.

Вовсю пыхтел и советский агитпроп, выдавая «на гора» тысячи книг и статей о героической бдительности юных соглядатаев в пионерских галстуках. Например, прекрасный писатель Аркадий Гайдар сделал себе литературное имя, рассказывая нам в основном о шпионах, вредителях, вчерашних белогвардейцах и прочих злодеях, разоблачённых лишь бдительными советскими пионерами. Так ковалась идеология. Так «закалялись» характеры будущих убеждённых комсомольцев и большевиков, многие из которых затем по доносам своих же одноклассников тоже бесследно исчезали в дремучих дебрях лагерей и тюрем. Такое было время… Такое воспитание.

Людоедский закон «о колосках», по которому даже голодающих детей, подобравших на колхозном поле несколько упавших колосков пшеницы, могли поставить к стенке, радостно тиражировался, например, «Пионерской правдой». В ней азартные «юнкоры» взахлёб и наперегонки публиковали свои неумелые профессионально, но вполне добротные по кляузной сути доносы. Например, на родителей, которые, придя домой с круглосуточных партсобраний или субботников, тут же на всякий случай осеняли себя святым крестом перед спрятанной в углу иконкой. Утром за иконкой приходили уже хмурые люди в кожанках. Заодно забирали и родителей: «Неча, дескать, поповщину туточки перед детьми разводить!» Зато в «Пионерке» тут же появлялась хвалебная статья о том, что «пионер помог стране!» Тем, что сам тут же стал не только сиротой, но и негодяем. Эх-х…

Один про всех и все про одного?

Доносительство, одобренное на самом верху, прижилось среди детей быстро. Во-первых, им это всё ещё было похоже на какую-то новую забавную игру. Во-вторых, наиболее активных «правдоискателей» торжественно привечали на школьных линейках, вручая им бумажные хвалебные грамоты с лиловыми печатями и напутствием «не терять пионерской бдительности впредь!» Те и не теряли: ведь наиболее «бдительных» летом даже отправляли в заветный пионерлагерь «Артек». Наверное, набираться сил перед последующим подглядыванием и подслушиванием.

В 1935 году главный редактор «Пионерской правды» — основного популяризатора пионерского морального извращения — Андрей Гусев был внезапно вызван в… «инстанции». Там, в суровом кабинете, главреду дали прочесть очередной донос одного из его любимых «юнкоров», но уже… на самого себя!

Пионер, старательно расставляя запятые, описал случай, когда главный редактор, проводя перед юными авторами «мастер-класс» по азам профессиональной журналистики, привёл пример, где в одном из колхозов произошёл падёж скота. Конечно, по злодейской вине японско-германских-финских и т.д. шпионов. Но то ли шпионов при этом в рассказе оказалось многовато, то ли ребёнок слушал мэтра невнимательно — инстанциям показалось, что главред Гусев чуть ли не сам кормил тех идейно-правильных советских бурёнок вредоносным сеном!

После разбора Гусев вышел из кабинета уже не главным редактором, а… простым советским безработным. А главным счастьем ещё недавно успешного и рукопожатного медийного чиновника было то…, что вышел он без конвоя! Впрочем, дальнейшая его судьба с того самого дня стала великой тайной! Не думаем, что она была лучезарна, хотя он мог ещё искать правду в различных советских инстанциях аж до самого 1937 года!

Безусловно, самым главным эталоном пионерского мученического стукачества в Советском Союзе стал в 1932 году (не без помощи всё той же «Пионерской правды») некий 14-летний (!) пионер из Тобольской губернии Павлик Морозов.

По легенде, правильно ориентированный мальчик донёс в НКВД на собственного отца, который, будучи главой местного сельсовета, якобы выдавал липовые документы явным врагам Советской власти! Откуда деревенский подросток (как выяснилось много позже, сильно отстававший в общем развитии и по сути не ходивший даже в сельскую школу) вообще смог «узнать» такие служебные нюансы в работе собственного родителя, проверяющих не заинтересовало: арест, скорый суд — и… папа доносчика Трофим Сергеевич Морозов на целых 10 лет отправился по этапу в густую уральскую тайгу!

Самого Павлика за «подвиг» конечно благодарили, жали руку в том самом сельсовете, откуда недавно увели в мрачное будущее его отца, и даже выделили из запасов того же сельсовета аж два мешка ржаной пшеницы! Правда, пирогов из неё «герой дня» не дождался: через несколько дней его и младшего братика Федю (этого-то за что?) нашли убитыми в лесу. Убийц нашли: это был дедушка и дядья говорливого пионера. Быстро осудили и расстреляли.

Зато именем героя-пионера стали быстро и торжественно клеймить всё подряд: улицы, пионерские отряды, пионерские дома и творческие кружки (особенно глумливо звучали кружки «Умелые руки им. Павлика Морозова!») и проч.

Уже в перестроечные годы стало известно, что… никаким пионером Павлик Морозов никогда не был, так как в селе вообще никогда не было пионерской организации, а донос на родителя состряпал из-за того, что тот частенько при воспитании сына брал в руки добротные колхозные вожжи…

В общем, миф, в создании которого поучаствовал весь советский агитпроп тех лет, оказался живуч и тихо сдулся уже вместе с самой советской властью, удержать которую сами же её члены, увы, не смогли…

Салют Мальчишу?

Но миф о Павлике оказался не только живуч, но и весьма заразителен: по всей стране стало расползаться патриотическое движение, главной целью которого было массовое клонирование подобных юных героев. Таковым, например, стал некий Коля Мяготин из Курганской волости, который в том же 1932 году повадился сообщать в местный сельсовет о якобы «расхитителях» колхозного добра. И снова никого из тех, кто читал наивные детские доносы, не смутило: а откуда школьник смог самостоятельно так подробно и обстоятельно, чуть ли не «поштучно» перечислить всё украденное, вплоть до последнего колхозного колоска? Рядом что ли стоял?

Финал был ожидаемо-трагичный: юного следопыта пристрелили из обреза злобные кулаки под предводительством главного кулацкого авторитета Фотея Сычёва. Снова — скорый суд, и… простой крестьянин Фотей Сычёв, так и не успев понять — за что? — был поставлен к стенке.

Уже в горбачёвско-ельцинскую эпоху общей вседозволенной анархии из СМИ стало известно, что и Коля Мяготин, увы, никаким героем не был. Он сам с дружками не прочь был тырить с колхозного поля всякую съедобную растительность и таскать её домой.

Именно во времена их очередного ночного «рейда» пионеры были застигнуты «с поличным» колхозным сторожем. Тот, как раз оберегая народное добро, на всякий случай пальнул из дробовика в сторону незнакомых расхитителей. Заряд попал в Колю…

Жалко пацана, наверняка воровал не из-за «фарса бандитского», а оттого, что дома элементарно нечего было есть. Причём по вине самих сельсоветчиков, проводивших очередную безумную сельхозреформу, но… кто же в этом признается?

Колю тоже сделали «мучеником» и героем. Конечно, старалась и «Пионерская правда», и даже такие маститые советские писатели, как Александр Фадеев, Агния Барто и др., выступая на обязательных пионерских съездах, тиражировали этот несуществовавший «подвиг». Что делать: время, увы, было такое. Безжалостное. Часто — несправедливое. Беспощадное. Но ведь в него же верили!

P.S.

Писать вседа! Писать на всех?

Говорят, что «новое — это хорошо забытое старое». Не согласен: не забыто оно, это «старое»… И вот почему.

В одной федеральной газете прочёл об очередном, уже на региональных российских уровнях, эксперименте: за большие деньги (!) все желающие могут (читай — должны! — авт.) сообщать в «инстанции» (фото, видео, звонок, письмо и т.д.), например, обо всех т.н. «подозрительных водителях!» То есть не только о пьяных (об этих, согласен, — обязательно!), но и о тех, кто, забыв дома права, сел за руль; кто паркуется, зацепив колесом за драгоценный уличный бордюр; кто, опаздывая в больницу, аэропорт, на работу, превысил скорость, обгоняя еле плетущуюся по скоростному ряду ржавую колымагу с небритым курьером за рулём. Цена добротного стука: от 2 500 руб. до 20 000 руб.! За сигнал — вот это «прибавка» к пенсии! В некоторых регионах она даже выше пенсии!

Нам мало камер на улицах, дворах, дорогах, подворотнях, подъездах, лифтах и т.д.? Нам мало диких налогов? Штрафов? Исков? Снова понадобились «добровольцы»? И ведь всё это не про нашу «безопасность», это всё лишь про шальные «бабки»: снова — штрафы, суды, апелляции, нервы, очередные взятки в руки тех, кто будет представлять «инстанции» и т.д.

А добровольцы найдутся немедленно: по сути, эта очередная людоедская атака на карманы простых людей — ни что иное, как реанимация тех низменных человеческих инстинктов, которые ещё в 30-х годах зародили в обществе наши пионерские предки. Может, хватит играть в кружок «Умелые руки им. Павлика Морозова»? Не надорваться бы…

Источник: argumenti.ru